[satanical]

Есть тут ещё кто живой, или я опять опоздала?=) просыпаемся, товарищи, просыпаемся)) осень наступила - пора муз возвращать)
Тапки принимаются с радостью=)

Автор: Героиновая Голубка
Название: Musta jää (Чёрный лёд)
Фэндом: Apocalyptica
Пейринг: Эйкка/ Перту, упоминается Макс/Эйкка; POV Эйкки
Жанр: ангстЪ, romance
Рейтинг: PG-13
Примечание: упомянутая композиция Перту действительно существует и называется Conclusion. О том, кому она посвящена, было в каком-то интервью. Я просто интерпретировала по-своему.
Музыка: Apocalyptica – Reflections
Дисклеймер: бредни и глюки. Укроп забористый попался. Однако фотге по Сети гуляют всякие палевные...

читать

Меня всегда добивали финские зимы – холодная бесконечная ночь и колючая мгла вокруг. От неё медленно сходишь с ума: сначала начинается тихая, серая хандра, которая медленно съедает все твои эмоции, а потом – затяжная депрессия. Тяжелая, как это небо, невидимое нам сквозь пелену рваных снежных облаков, готовых засыпать город новой порцией белой пыли. Синоптики успокаивают потеплением к концу месяца, а пока – месячная норма осадкой выпадает за два дня, и коммунальщики, хватаясь за головы, работают в авральном режиме – вон за окном жужжит техника, разгребая подъезд к дому под аккомпанемент ледяного ветра.

В окно смотрит по-волчьи светящимся желтым глазом фонарь. Наблюдает, как сыщик, и ждет повода подглядеть какую-то твою тайну. Спать я уже не в состоянии – действие снотворного закончилось, а идти за ним в близлежащую круглосуточную аптеку мне не хочется. Лишний раз в воющий, гудящий ад? Нет уж, лучше вот так сидеть и вглядываться в выжигающую глаза темноту, надеясь увидеть знакомую до боли фигурку у подъезда.

Я и не заметил, как уснул, сидя за столом в кухне, а когда проснулся, электронные часы на холодильнике показывали 11:59. Циферблат засветился инфернальным зеленым светом, и с тихим писком цифра сменилась на 12:00. Надо приготовить что-нибудь, а то сегодня должен придти Перту.

За разгребанием творческого бардака в комнате прошло всё утро, которое для нормальных людей вообще-то уже именуется днем. Но их не мучает бессонница и бесконечное наваждение, в отличие от меня. И имя этому наваждению – Перту. У него могла бы сложиться карьера отличного академического музыканта, но он стал тем, кем стал. И я рад этому, ведь иначе бы наши пути никогда не пересеклись.

И чего я так радуюсь то? Жена скоро вернется, так что больно-то не разгуляешься... Макс опять ревновать начнет – вон как ругался вчера, аж трубка дребезжала. Ну, ничего страшного. Только с Перту их наедине оставлять опасно – перегрызутся. Кажется, они оба что-то подозревают...

О, а вот и звонок. На пороге стоит замерзший и засыпанный снегом Перту. Блондинистые волосы потемнели от таящей снежной "шапки".

- Ну, привет, снеговик. – Смеюсь я, пропуская его внутрь. Вроде, получилось даже искренне. – Проходи. Хочешь чаю?
- Привет. – Он улыбается, отряхивая короткие мокрые волосы и развязывая огромный черный шарф. – Не откажусь. Наверное, прогулка пешком была дурацкой идеей.

Мы тогда долго болтали обо всём подряд, совершенно позабыв о делах. Когда-то также было и с Максом... От этой мысли я ставлю кружку чуть резче, и немного чаю выплескивается на стол. Перту удивленно смотрит на меня, пытаясь понять источник раздражения.

- Ещё чаю? – Спрашиваю я, чтобы разрядить обстановку.
- Нет, спасибо. – Отвечает Перту, вставая. – Я хотел показать тебе кое-что из недавно написанного. Может быть, в следующем альбоме найдется место для этой вещи?
- Посмотрим. – Я опять улыбаюсь, как дурак, и провожаю его в комнату к инструменту.

Он играл что-то печально-светлое, будто сначала немного подтаявшее, а потом, после резкого похолодания, покрывшееся инеем. Как его сердце? Да, женушка его немало наследила там - в сердце, в смысле. Спасибо хоть, что моя "супруга" укатила к родственникам после последней ссоры...

Я, плохо осознавая действительность, подошёл к нему и положил руки ему на плечи. Он удивленно поднял на меня глаза и, тряхнув волосами, улыбнулся. Прекратив играть, Перту долго, почти в упор, смотрел на меня, а потом, сбросив светлые пряди с лица, потянулся к моим губам. В этот момент по телу будто ток пробежал, а время остановилось... Его руки всё ещё сжимали смычок. Я отстранился и молча убирбал виолончель, а потом снова вернулся к немного обветренным, но таким сладким, губам. Что я творю? Он НЕ МАКС, черт возьми!!! Ну, Топпинен, циничная ты скотина... Макса мало стало? К чёёёёрту всё: и Макса, и жену, и весь мир... К ЧЁРТУ!!!

***
Утро ворвалось в моё сознание резким звонком мобильника. Чертыхаясь, я открыл глаза и с удивлением обнаружил спящего рядом Перту. Голова странно болела – кажется, мы вчера перебрали... Пока я любовался красотой "коллеги", гребаная железяка продолжала надрываться. На дисплее горело:"Вызывает Макс". Этого ещё не хватало... Знает же, когда надо позвонить, чтобы получилось в аккурат не вовремя! Я сбросил и выключил мобильник. Разбуженный моей вознёй Перту обиженно засопел, потянулся и открыл глаза. За несколько секунд эмоции на его лице сменялись в следующем порядке: удивление, работа мысли, снова удивление и, наконец, понимание. Переведя взгляд сначала на мобильник, потом на меня, потом на свои руки, он виновато спросил:

- Макс?
- Да. Пошел он... – Я пытаюсь его обнять, но он встает и начинает одеваться.
- Нет, это я лучше пойду.

Я растерянно смотрю на него, пытаясь сообразить, что надо сказать. Мысли из головы вышибло от одних воспоминаний о прошедшей ночи, вспыхивавших в памяти, будто новогодний фейерверк. Я пытаюсь поймать его взгляд, но он упорно смотрит в другую сторону. И не уходит. Я воспринимаю это как шанс и поднимаюсь с кровати. Развернув его лицом к себе, долго смотрю ему в глаза. Темные, почти черные... Или в комнате так темно? Эти глаза сейчас такие же холодные, как та колючая, обжигающая тьма, которая меня преследует всю эту зиму. Я с ужасом понимаю, что её кусочек поселился теперь и в этих глазах... Боюсь, мне теперь будет невыносимо в них смотреть, а я ведь так любил...

Но нет, ещё более невыносимым мне показался разговор с Максом. Молча проводив Перту, я включил телефон. Как только он зазвонил, я машинально ткнул "ответить", и из трубки тут же бурным потоком полилась ругань и вопли Макса. Он был мертвецки пьян. Когда словесный поток прекратился, я поднес трубку к уху и, как можно веселее ответил:

- Привет, Макс, я тоже очень рад тебя слышать.
- Да пошел ты!.. – Кроме того, Макс оказывается, был ещё и зол...
- Только после Вас, милейший. – Парировал я, стараясь сдержать желание послать его туда же. – Мы хотели собраться послушать материал. Ты придешь?
- Приду. - Бросил трубку.

Что стряслось то? И чего было так орать? Признаться, я почувствовал, будто кто-то вылил на меня ушат холодной воды и вырвал мою душу из этой бесконечной ночи. Появилось желание хоть что-то делать, а то ведь тур Cult так жестоко умотал меня – пальцы болели невыносимо, я уже боялся, что долго ещё не подойду к виолончели. Да и склоки с Максом довели до крайней степени усталости. За её гранью болезненное безразличие ко всему вокруг, переходящее в меланхолию, а потом по "зимнему" кругу – хандра и депрессия. И творческая смерть – зима вокруг, зима в душе. И сердце инеем покрывается, а в самой глубине зрачков - осколки черного, мутного льда... Перту?!